Ознакомительная версия.
В хлеву мы играли – в прятки, в петушиный бой, боролись. Во все остальное время мы находились или на крышах, или во дворе, или в полях. Мастерили хорошие крепкие мячи из выпавших волос домашних животных. Получались очень хорошие, упругие мячики, совсем как современные резиновые.
Очень редко мы забирались поиграть на нашу крышу. Она была неудобная, покатая. Зато на ней хорошо было прятаться. В отличие от крыши дома деда Гокора, у которого она была плоская, и в хорошую погоду она превращалась в прекрасную игровую площадку, поэтому мы забирались на крышу и играли вдоволь! А для групповых игр самым удобным был наш широкий и ровный двор.
Не было у нас ни в чём недостатка, не знали мы бедности. Дед со своими сыновьями устроил надёжную жизнь. Он мог нанять и пастуха, и пахаря – по необходимости, в зависимости от нужд сезона. В какой-то степени это давало бедным односельчанам возможность заработать на хлеб насущный.
Вода наша стекала с семи «сосцов» горы. Большая скала была ужасом и украшением деревни. До самого июня оттуда можно было принести прекрасного снега. Его добывали смелые парни. Если кто-то заболевал, его заворачивали в холодные мокрые одежды. Вся деревня веселилась, больной – благодарил.
Деревня была совсем маленькая. Её границы были с четырёх сторон закрыты, не считая прилегавших склонов гор и оврагов. На востоке располагался захватчик – Каракулах; на юге – Торосы, или Толосы, не помню точно – протурецки настроенные курды; на северо-западе находились хлева курдов, граничивших с районом Баберт. Не было никакой надежды на право, на жалобу, на требование. Наши молчали, чтобы сохранить хотя бы то, что было, от грабежа.
Не могу забыть цветочные ковры наших оврагов и полян! Мы знали, где растут съедобные корешки; когда они созревают; виды растений, их «любимые» места, их названия и особенности; знали тонкости составления букетов и способы плетения венков, и ещё много-много других премудростей.
Как мы гордились, если нам поручали пасти барашка или козочку или вести их домой! Следили за полётом ястребов, орлов, соколов, за стаями скворцов. Насекомые, пчёлы, шмели, пресмыкающиеся, гнёзда с яйцами, детёныши, зрелища борьбы за выживание!
В последний год над гумном построили светлую внешнюю спальню. Я помню, как её строили, как ездили за строительным камнем в поле на деревянной воловьей телеге вместе с дядей Назаром. Мы играли, а дядя собирал камни и клал их на телегу. Вот так постепенно смазанные известью камни превращались в спальню.
Когда приезжали гости (чаще – турецкие грабители), мы с Тацу ложились спать вместе с ними в верхней спальне. Там располагались горелки – на углях и с газом. Газ был похож на горящую колючку. Казалось, это была такая сказка: мужские зимние игры, бесконечность долгих зимних ночей, обеды, ритуалы… Вечерами лисы подкрадывались к деревне и начинали свои шаловливые игры в белоснежных сугробах. Кому было стрелять? Армянин не имел права на ношение оружия. Были ружья у Шавчи и Темура, но зачем им это делать? Пусть себе играют звери, радуют детей и дразнят собак. Иногда поутру слышишь: «Волки вошли ночью в деревню и увели собаку братца Мартироса». Для защиты от волков на шею собакам вешали ошейники с зубцами, но и это не помогало. Для сопротивления волкам сама собака должна была быть сильной и смелой, готовой к сражению.
По вечерам мы слушали сказки в большой спальне дедушки Лусена. Часто он нас убаюкивал: «Спи, злой турецкий волк бродит неподалеку, услышит, придёт… Спи.». В глубине души я всегда воображал волка в образе турецкого разбойника.
У нас часто шёл град. Помню, как дядя Назар взял меня в поле Уси. Вдруг небо потемнело, стал слышен гром, появилась молния, начался потоп. Из полей, из каждого оврага побежали люди. У дяди была накидка из кожи, он её тотчас постелил, швырнул меня под неё, а сам побежал вниз: глупый мул спрятался в овраге, инстинктивно защищаясь от града, и поток воды с обломками земли уже к нему приближался. «Беги, беги, дядя!» – кричал я сверху. К счастью, он успел, выгнал животных, спас. Ещё немного, и сам бы погиб.
В деревне были ужасные разрушения. Вода залила курдские хижины. Животные остались по ту сторону бешеного потока. Пастухи старались их к нему не подпускать. Коровы орали, пытаясь прыгнуть в воду на поиски телят. Только к утру сумели перебраться к деревне, стоявшей на левом берегу потока.
С тем же дядей Назаром отправлялись мы в сторону Аветхана собирать камни для гостиной. Волы паслись, а я играл в низине. Вдруг вижу, он зовёт и бежит ко мне: «Не бойся, Дживан, эй-эй-эй-эй!».
И тут я заметил уставшего волка, который с высунутым языком, с разинутой пастью направлялся ко мне. Голос он слышит, но бежать быстрее не может. Он пробежал чуть повыше того места, где сидел я, и взглянул голодными глазами – наверное, думал о своём спасении. Подошёл дядя, объяснил, что пастушьи собаки так загнали старого волка, что тот совсем обессилел. Тем не менее, он дошёл до развалин и таким образом спасся.
Зимой часто стучались заблудившиеся в дороге прохожие. Помню, как-то под утро мужчины буквально приволокли двоих. Опытные хозяйки взялись за дело – холодная вода, обливание, горячая вода, обливание. Люди открыли глаза: они поняли, что спасены.
Ах, какая была весна, с песнями, с плясками, с букетами и венками… Когда по весне волновались волы и буйволицы или быки, которых впервые выводили в поле, об их толстые лбы ломали куриное яйцо. Однажды весной нашего вола и вола Али Османа вывели в открытое поле, чтобы они вступили в драку. Обоим закрыли глаза и открыли, только когда те уже стояли друг против друга. От неожиданности они разозлились друг на друга, сначала начали рыть землю и постепенно стали приближаться, и вот – первое столкновение. Потом они опустились на колени, выгнули шеи и замахали рогами вправо-влево. Дело затянулось, и бой решили прервать. Наконец их развели в стороны, но оторвать друг от друга окончательно не удалось. Я честно скажу: не могу точно вспомнить, во время этой ли драки, или в другой раз один из них замедлил шаг, отказавшись от поединка. Второй вол, пользуясь случаем, напал. Медлительному ничего не оставалось, как бежать. Победитель помчался за ним – это было вне правил. Они бежали, и бегу их не было конца, бежали, пока убегающий не устал и не упал на землю. Когда второй вол его настигнет, то будет бить, пока не убьёт. Их месть безгранична, ни одно животное больше так не мстит. А как мы бросали петухов с завязанными глазами за изгородь и заставляли драться!.. Вот какие детали я вспоминаю!
Чем больше я пишу, тем больше напрягаются и краснеют мои глаза. Приход весны, Пасха, бросание креста в воду – с какой радостью всё это отмечалось! Семь недель мы ждали, когда иссякнут листья лука, подвешенного к потолку. Но, не успев закончиться, он уже давал зелёные ростки. Великий пост, ах, этот Великий пост, когда же он пройдет?! Как только он кончался, приходила весна. На день Трндеза7 – «Звездный родник» – в роднике были золотые звездочки. Когда выходили из поста, разговлялись, били красными и зелеными яйцами.
В тот год мы отправились в паломничество к «кривым деревьям». Был языческий праздник, то ли Вардавара, то ли Арамазда, – люди потоками стекались туда изо всех сёл. У деревьев и вправду были кривые ветви и дупла. Пошли мы туда ранним утром – в полуденную жару это было бы труднее. Нужно было перейти на другую сторону Каракулаха. У каждого села было своё постоянное место для привала. Даже знакомые курды приходили и становились «друзьями на веки». Сколько песен, хороводов, сколько молодых искателей судьбы там было! Там они встречались и во многих случаях сразу становились близкими людьми. Никто не замечал, как проходили две ночи. Жаль, что за описание песен и танцев никто не взялся, а я уже не могу ничего вспомнить. В глубине леса стоял монастырь. Завязывали талисманы, организовывали игры, например, на канате. Однажды вол по имени Хендук («сумасшедший») боднул меня своим рогом и сбил с ног. Дядя Назар плеснул мне в лицо холодной родниковой воды, чтобы отогнать мой испуг. Хендук был из деревенских малорослых волов, а для хорошей работы нужно было иметь более крупных, с ветвистыми рогами. Такие были в Карсе, где жили прорусские армяне. И дед мой поехал. Прошёл Карин, прошёл Карс и привез двух великолепных волов – Партева и Терндаса. Полей много, урожай обильный, пусть тащат груз до гумна. Ух, как скрипела повозка, когда их запрягали!
Топ-топ-топ, мы прыгаем туда-сюда, играем, радуемся. Это придумал мой дед, радуется вместе с нами. Он хитрый, не раскрывает цели этой игры, ведь знает, что проповедь бессмысленна. Уж кому знать, как не ему! Вроде бы играет с нами, а ведь мы топчем навоз. Такая вот полезная игра.
Ознакомительная версия.
